Все началось с того, что пожилой почтальон потерял работу.
Бернар и правда был уже не молод. Что-то на его лице накладывало отпечаток старости на все его существо. Быть может, глубокие впадины под глазами, накопившиеся за дни исправного выполнения долга, а в день, когда в том не стало надобности, не пожелавшие пропасть сами собой. Быть может, странный эффект заключался в веснушках, обильно рассыпанных по плечам, но выгоревших на обветренном лице, всегда и везде непременно обращенном к солнцу. Так или иначе, привычные дела отныне давались ему тяжелее: если внезапная слабость, подкравшаяся из ниоткуда, заставала его по дороге от дома к дому, приходилось внимать ей и несколько минут стоять, оперевшись на забор и причитая себе под нос: "Ничего, ничего... Просто давление скачет". Из-за этого работа становилась длиннее, а лица обитателей последних домов — возмущеннее, но Бернар по-прежнему полагал, что способен нести свой крест.
Впрочем, почтовые администраторы имели свое мнение на этот счет. О нем Бернар узнал довольно лаконично, когда в один из погожих дней ему отказались выдать письма. Но потеря работы означала бы потерю жизненной цели: за свой долгий век он не успел обзавестись семьей, а скромные накопления с такого же скромного жалования не позволяли рвануть в кругосветное путешествие. На отчаянную просьбу понизить его в должности, но оставить, руководство долго отвечало отказами, прежде чем сжалиться.
Именно в тот день в сумке Бернара, обычно туго набитой хорошими и плохими новостями, оказалось всего одно письмо. Оно было без имени отправителя, но с обратным адресом и дорогой маркой. Получатель давно не жил в этом городе, но по всем правилам от письма не могли избавиться, а брать на себя ответственность разыскивать адресанта не решался ни один почтальон. С этим письмом и отсутствием надежды на успех Бернар вернулся домой.
Назавтра он двинулся в путь. Тот предстоял неблизким — ведь, отказавшись от современных технологий, Бернар решил осуществить его исключительно пешком, — потому и одеться следовало соответственно: на голову — шляпу, идеальную для природы, на тело — рубашку в тон ей, на ноги — прочные ботинки, вдобавок прихватить часы, чтобы отслеживать время, и сумку с письмом через плечо. Но ответственнее всего следовало подойти к выбору брюк. Недолго думая, Бернар надел бурые джинсы, прочные и при том свободные, не сковывающие размашистый шаг и не требующие немедленной стирки. Ни разу после он не пожалел о своем выборе.
А после было много всего. За время путешествия некогда короткие волосы отрасли едва ли не до пят, рубашка осталась надетой на плечи заблудившейся девочки, озябшей в дождливую погоду, и больше не скрывала ни веснушки, ни татуировки времен бурной молодости, ни рубцы от непредвиденных обстоятельств, зато на смену ей пришли подарки от жителей деревни, соседей той девочки — серьга и ошейник, талисманы, призванные незримо защищать своего владельца от даже предвиденных обстоятельств. В той же деревне одна из старушек, взявшись подлатать штаны Бернара, оставила на них вышивку в виде подсолнухов. Ответ на вопрос о том, почему именно подсолнухи, был прост: "Ты следуешь за целью, как цветок следует за Солнцем. Даже если ты не достигнешь ее, твоя жизнь будет полна света".
Он стоял на вершине горы. Вооружившись фонарем, больше похожим на звезду, заточенную в стеклянном пространстве, Бернар определял путь по звездам, только проснувшимся после заката. Он не был уверен, что идет правильно, но это было неважно. Письмо утратило свой авторитет, отошло на второй план. Глядя вдаль на земли, расстилавшиеся перед ним, с огоньками далеких поселений, Бернар думал о том, как живут люди, о существовании которых он и не задумывался, погруженный в свою рутину. Жизнь обрела новое значение.
Даже если работа кажется бессмысленной, она стоит того, чтобы ее выполнять. Сидеть без дела куда хуже.
